…Он смотрел на яростно полыхающее пламя, пожирающее некогда красивое и величественное здание правления. Он слышал крики метавшихся в пламени людей, задыхавшихся в угарном газе, погибающих от жары и недостатка воздуха. Он слышал и иногда через завесу огня видел мелькавших в окнах обезумевших от жары и страха людей. Он слышал, но ничем не мог им помочь. Он выполнял приказ. Приказ жестокий, но оправданный Президентом и всеми его аналитиками. Приказ никого не оставлять в живых! И все-таки его мучили сомнения.
— Герб! Тебя вызывает шеф! Быстро к нему!
— Есть! – козырнув, он повернулся к горящему зданию спиной и, не спеша, двинулся в сторону транспорта, который доставил бы его на орбиту, к центру координации операций, где в этот момент находился его начальник. Он не любил своего начальника – Майора Ранса, считая того грубым и неотесанным животным, которое по недоразумению получило гордое звание – Homo Sapiens. Герб никак не мог понять, почему такие, как майор, носят это звание, а он, Герб, нет. Хотя и ежу понятно, что Герб гораздо более человечен, а майор гораздо более похож на киборга. Наконец, пожав плечами, Герб прогнал эти мысли. Зачем думать о том, чего никогда не изменить. Он – Герб, модифицированный киборг серии R-TU 2500, и не имеет никакого значения, что он – экспериментальная модель, единственный во всей обитаемой Вселенной киборг со встроенным модулятором эмоций. Единственный киборг, который может испытывать человеческие эмоции и принимать самостоятельные решения, выходящие за сферу боевых действий. Это не имеет никакого значения, он никогда не сможет стать человеком. Об этом ему твердили с самого начала сборки, даже тогда, когда весь он состоял только из пучка проводов и кучки микросхем, которые составляли его мозг. Об этом же его предупредили и когда устанавливали ему модулятор эмоций. Ученый, который проводил эту операцию, сразу же сказал ему об этом и лицо этого доброго старика, давшего Гербу новую жизнь, вдруг стало очень грустным. Герб помнил об этом всю свою жизнь. Он называл этого ученого своим отцом и, похоже, действительно питал к нему сыновьи чувства.

— Внимание! Нас атакуют! Нас атакуют! Нужна помощь! Повторяю, нас атакуют! Нам нужна помощь! Их слишком много! – ворвался в динамики взволнованный голос радиста его взвода. Герб не раздумывал, одним из преимуществ киборгов всегда была скорость, с которой они принимали решения. Он связался с капитаном корабля:
— Капитан! Я выхожу! Загерметизируйте помещение!
- Да вы с ума сошли?! Мы уже в верхних слоях атмосферы, вы погибните!
- Вы забыли кто я? – усмехаясь, спросил Герб.
- Черт! – капитан, запнувшись, кивнул и отдал приказ своему помощнику загерметизировать кабину. Все еще ухмыляясь, Герб поднялся со своего кресла и, проверив амуницию, подошел к десантному люку. Открыв люк, Герб вынужден был схватиться рукой за стену, чтобы его не выкинуло из корабля хлынувшим наружу воздухом. Немного подождав, Герб нырнул в люк….

— Киборг Герб! Отвечайте! Почему вы своевольно покинули корабль?! Немедленно отвечать!
— Как же, – подумал про себя Герб, и с наслаждением ударил бронированной перчаткой по передатчику, сломав его. – Вот так-то лучше!

Герб пробирался через пылающие развалины. Вдалеке слышались выстрелы. Герб, обладая нечеловеческим слухом, легко различал тонкие очереди выстрелов лазерных винтовок повстанцев и тяжелые бухающие удары плазмы, вылетающей из карабинов солдат Федерации. Вдруг Герб различил слабый плач, раздававшийся неподалеку. Герб быстро определил, откуда идет плач, и двинулся в ту сторону. Пройдя немного, Герб увидел мальчишку лет десяти, нога которого была прижата к земле здоровенным осколком обгоревшей брони. «Наверное, от истребителя», – подумал Герб, подходя к мальчишке. Увидев подошедшего к нему солдата Федерации, мальчишка испуганно притих. Герб наклонился и, взявшись за край осколка, потянул его вверх. Наконец, мальчишка, понявший, что от него требуется, выкарабкался из-под осколка. Герб, достав аптечку, ввел мальчишке анестезирующий состав и, укутав того в найденное рядом одеяло, направился к своему подразделению. Увидев, что добрый солдат собирается уйти, мальчишка опять заплакал. Герб остановился.
— В чем дело? Больно?
— Нет.
- А что ж ты плачешь?
— Мне стлашно. Не уходите, пожалуйста!
— Но я должен идти. Ты не бойся, все будет хорошо. Я только помогу своим ребятам и вернусь. Хорошо?
— Не уходите! Я боюсь. Меня убьют.

Герб почувствовал, как его что-то кольнуло. Он почувствовал нечто, чего никогда раньше не испытывал. И это была не жалость. Герб уже знал, что такое жалость, но это было что-то другое, похожее на жалость, но не жалость. Какое-то новое чувство. Ему вдруг захотелось спасти этого грязного и оборванного тощего мальчишку, которого он увидел в первый раз в своей жизни. Гербу стало плохо, это было похоже на короткое замыкание, на смерть. Он почувствовал, что если оставит этого мальчишку, то умрет.
— Хорошо. Я возьму тебя с собой. Но ты должен слушаться меня во всем!
— Холосо. Спасибо….

Герб с улыбкой смотрел на мальчишку, прижавшегося к нему и с восхищением слушавшего солдатскую песню. Гербу эта песня тоже нравилась, но он никогда не пел ее. Он сам не знал почему. Просто не пел. Мальчишка заворочался:
— Гелб, а ты киболг?
— Да! А как ты догадался?
— Не знаю, – мальчишка нахмурился и потер лоб, — ты какой-то не такой, как длугие. Ты очень сильный. – Герб ухмыльнулся:
— Да ты, малец, наблюдательный. – Герб, вдруг, ощутил какое-то стеснение в груди. Он почувствовал, что ответ этого мальчишки на его вопрос будет значить очень много.
– Рамон? А что, для тебя это что-то меняет? Ну, то, что я киборг?
— Нет. – Мальчишка посмотрел на Герба серьезными глазами. – Нет. Ты меня спас. Ты тепель мой папа. – И он еще сильнее прижался к груди Герба. Киборг никогда не испытывал ничего подобного. Он почувствовал, как его глаза вдруг наполнились влагой. Он понял, что плачет.
— Ты не обиделся? – спросил мальчишка, увидев на щеке Герба одинокую слезу.
— Нет, нет. Все в порядке. Я очень счастлив. А теперь спи. Тебе нужно выспаться.
— Холосо….

— …Киборг серии R-TU 2500. Имя – Герб. Проходил службу в пятой, специальной бригаде майора Ранса?! Имеешь усовершенствованную модификацию?! Оснащен модулятором эмоций?! – при этих словах брови Полковника, исполняющего обязанности судьи, изогнулись дугой, выражая степень крайнего удивления.
— Так точно, Полковник!
— Не понял?!
— Так точно, господин Полковник, сэр!
— Я вижу, для киборга Вы слишком вольно себя ведете. Почему Вы вывели из строя свой радиопередатчик?
— Сэр, он вышел из строя во время высадки!
— Да ну? Ладно, поверим! Почему Вы спасли ребенка?! Разве Вам не был понятен приказ Вашего командования?! Вы должны были уничтожить всех, на ком не было никаких знаков различия, показывающих их принадлежность к войскам Федерации?!
— Сэр, этот ребенок был ранен и нуждался в помощи! Я обязан был помочь ему! Я – солдат, но не убийца, сэр!
— Что?! Да будет тебе известно, что ты был создан только для убийства! По-моему, господа, мы не должны выслушивать оскорбления этого киборга. Предлагаю отдать его на утилизацию!
— Сэр, что будет с ребенком?
— Его расстреляют!

Неведомая сила вдруг подняла Герба с места. Он рванулся и цепь, сделанная из суперпрочного сплава, разорвалась, как обычная нить. Охрана, не успевшая ничего понять от неожиданности, пала под ударами бронированных рук киборга. Расправившись с охраной, Герб прыгнул к Полковнику, пытавшемуся достать свой пистолет, неизвестно, как и почему застрявший в кобуре. Герб отобрал у Полковника оружие и, схватив того за отвороты куртки, сказал:
— Никто, слышишь, никто не смеет сделать плохо моему сыну!
— Да что ты говоришь? Ты же киборг. У тебя не может быть детей.
— Я – больше человек, чем все вы вместе взятые. Я могу пожертвовать своей жизнью ради десятилетнего пацана.
— Ха! Так ты и сделал. Перед судом мы удалили у тебя блок питания! Ты не доживешь до завтра! – и Полковник радостно засмеялся.
— Ну что ж. Так тому и быть! Я не боюсь смерти! – и, своротив мощным ударом челюсть Полковнику, Герб направился к тюремному блоку, где держали Рамона….

— Папа, а куда мы летим?
- Домой, сынок. Мы летим домой. Мы летим на самую прекрасную планету во Вселенной. Там живет мой отец. Он тебе понравится.
— Папа, а ты не умлешь?
— Не знаю, может быть.
— Я не хочу! Не хочу, чтобы ты умилал! Так не честно!
— Извини. Но это не в нашей власти. – Грустно ответил Герб, прижимая мальчишку к груди….

— Герб? Это ты? Я не верю своим глазам. Ты прилетел навестить своего создателя?
— Профессор! Папа…- Герб опять почувствовал, что плачет.
— Ты плачешь, Герб? Неужели это возможно?! Неужели ты стал человеком?!
— Да, Профессор! У Вас получилось. Но у меня мало времени, я должен с Вами поговорить.
— Конечно, конечно. А что это за малек, который выглядывает из-за твоей ноги?
— Вот о нем я и должен поговорить, Профессор. Это… это мой сын!
— Боже мой! Да вы проходите, проходите….

— Как долго?
— Час или два, не имеет значения. Главное, что с Рамоном все будет в порядке.
— Ты действительно научился любить?
— Я не знаю, как это называется, но это самое прекрасное чувство на свете.
— Я тебя понимаю.
— Профессор, когда я умру, передайте людям, что они ошибаются, они не понимают, как на самом деле хорошо быть человеком. Они не понимают всей ценности этого. Они не понимают, как прекрасно жить, чувствовать, любить. Объясните им, что нет на свете ничего, что стоило бы больше человеческой жизни. Передайте им, Профессор!…

— Рамон, подойди. Дай мне свою руку. Она такая теплая, такая мягкая. Как хорошо быть человеком….

Была поздняя осень. Ураган свирепствовал во всю, ветер яростно хлестал одинокое строение, как будто пытался стереть его с лица земли. Ветер свирепствовал на всей планете, и только в одном месте было очень тихо….
… Два человека – мальчик и старик, стояли перед небольшим холмом.
— Пойдем, Деда?
— Пойдем, Рамон, пойдем, мой мальчик.

Ветер, до того яростно бесновавшийся, вдруг успокоился, словно отдавая дань единственному киборгу во Вселенной, который понял, что значит быть человеком, что значит любить. Понял это лучше всех людей...